Том 2. Два брата. Василий Иванович - Страница 43

— Вася… Вася, что с тобой, голубчик? Разве можно так волноваться?

— Как же не волноваться? И чем я виноват, что волнуюсь? Ты успокой меня, и я перестану…

— Болен ты.

— И Коля говорит… Нет, я не болен, папа…

— Скажи мне, откуда у тебя эти мысли, эти вопросы?

— Как я скажу тебе, откуда? Я не знаю, откуда… Вижу я, что кругом делается, и раздумываю, отчего это так делается, а не иначе…

Долго еще старик беседовал с сыном, стараясь разъяснить ему мучительные вопросы, но Вася ушел неудовлетворенный и неуспокоенный.

И старик, оставшись один, сам чувствовал, что он не успокоил сына. Он со страхом думал о будущности «бедного» восторженного мальчика и долго не мог заснуть в эту ночь, волнуемый тяжелыми мыслями и не зная, как помочь сыну избавиться от пагубных заблуждений.

XIX

На следующий день Иван Андреевич собрался ехать вместе с Николаем в губернский город С. Вязников принял близко к сердцу вчерашнее происшествие в Залесье и выразил надежду, что бог даст дело как-нибудь обойдется и никаких дурных последствий для крестьян не будет. Быть может, явится даже возможность через губернатора, который, в сущности, добрый человек, — прибавил Вязников, — повлиять на Кузьму и убедить его отсрочить продажу.

— Во всяком случае, надо попытаться!

Вася просиял, когда за чаем услышал этот разговор. Он так восторженно любовался отцом, что старик, улыбаясь, промолвил:

— Ты что так смотришь, Микула Селянинович, а? И сегодня ты как будто веселей, не то что вчера.

— Я надеюсь, что ты, папа, поможешь. Тебя послушают.

— Ну, брат, не особенно нас слушают! Ведь вот ты же меня вчера не послушал, я не убедил, кажется, тебя, что тебе надо учиться, а не поучать Кузьму и становых! — шутя заметил Вязников. — Но я не падаю духом и не теряю надежды со временем убедить тебя, что твои увещания по меньшей мере бесполезны. Еще поспорим, мой философ! Теперь будем чаще спорить, а то ты какой-то со мной бука был, мой мальчик. Будем ведь спорить?

— Будем.

— Но споры — спорами, а занятия — занятиями. Надеюсь, что ты будешь готовиться к экзамену?

— Я готовлюсь.

— Ты не захочешь огорчить нас, стариков, оставаясь неучем?

— Мне было бы тяжело огорчить вас! — с чувством проговорил Вася как бы в раздумье.

— То-то… Эх, брат, перемелется — мука будет! Не все кругом ложь да зло, как тебе кажется. Ну, до свидания. Пожелайте нам успеха, господа! — проговорил старик, прощаясь с женой и сыном.

Вечером Вязниковы приехали в губернский город С. и остановились в гостинице. Иван Андреевич облекся в черный сюртук, чтобы тотчас же отправиться к губернатору, а Николай собирался в театр. Они условились после театра поужинать вместе с отцом в трактире.

— Сегодня я тебя угощу шампанским! — заметил Николай.

— Ладно, ладно. Я, признаться, люблю это вино. Благородный напиток!

— Смотри же, в одиннадцать часов. Желаю тебе успеха! — проговорил Николай, прощаясь на подъезде с отцом. — Быть может, и мое прошение подействует. Верно, уж Лаврентьев здесь!..

В это самое время его превосходительство Евгений Николаевич Островерхов, военный генерал лет под сорок, сидел в своем кабинете, внимательно слушая сообщение Кузьмы Петровича Кривошейнова о подробностях происшествия в Залесье и о нанесении побоев его доверенному. Время от времени его превосходительство нетерпеливо поднимал глаза на рассказчика, не без брезгливости рассматривая угреватое, грязноватое лицо Кривошейнова и его толстые, жирные пальцы и снова опуская глаза на бумаги, лежавшие на письменном столе.

Еще вчера его превосходительство получил от рыжеватенького станового телеграмму о происшествии, — Ивана Алексеевича, исправника, не случилось в ту пору дома, и становой решился сам телеграфировать, — и утром сегодня выслушал доклад об этом деле лично от станового и от Ивана Алексеевича, поспешившего приехать в город и доложить со слов своего помощника. Распорядительный и энергичный генерал еще ночью отправил на место происшествия чиновника особых поручений, приказав ему немедленно дать знать ему о том, что делается в Залесье, и уполномочив в крайнем случае вызвать из ближайшего города воинскую команду. В то же время сообщено было судебной власти, и на место происшествия отправились прокурор и следователь. Первые сведения, полученные его превосходительством, были таковы, что дело представлялось крайне серьезным. Выходило как бы вроде бунта или по крайней мере сопротивления властям, так что не мудрено было, что его превосходительство был крайне озабочен этим делом и внимательно выслушивал многоречивые объяснения Кузьмы Петровича, приехавшего просить защиты своих интересов и «ограждения неприкосновенности».

Его превосходительство нахмурился, когда Кузьма Петрович, между прочим, старался придать этому делу оттенок подстрекательства и рассказал, как несколько недель тому назад к нему приходил сын Вязникова и с угрозами просил не поступать по закону, причем говорил возмутительные речи.

— Я тогда не пожелал обеспокоить ваше превосходительство, полагая, что Иван Андреевич, как родитель, образумит своего сынка, но вчерась этот молодой человек был в Залесье и, как мне известно, подстрекал мужиков.

— Откуда вам это известно?

— От доверенного моего. И наконец становой видел.

— Становой пристав о подстрекательстве мне не докладывал…

— Кроме того, туда же приехали господин Лаврентьев и старший сын Вязникова.

— И что же?

— Они, ваше превосходительство, говорили речи мужикам.