Том 2. Два брата. Василий Иванович - Страница 8

— Это-то и страшно.

— Отчего страшно?

— Ты разве забыл свою-то молодость?

— Ему не надо этого… Боже сохрани! — проговорил Иван Андреевич. — И к тому же… А, впрочем, зачем загадывать, милая… Что будет то будет! Лишь бы остался честным человеком!

IV

— Ну, а ты, Вася, как живешь? — спрашивал старший брат у Васи, подававшего Николаю мыться.

— Ничего, живу себе. На голову лить?

— Полей, голубчик… Вот так… Эко славно как! Перед обедом, Вася, купаться? Вода, я думаю, славная теперь, — говорил старший брат, с фырканьем вытираясь полотенцем. — А в академию скоро?

— Не знаю еще…

— Как не знаешь? Готовишься?

— Не очень. Не тянет меня академия…

— Так в университет, что ли?

Вася замахал головой.

— Так куда же?

— Разве надо непременно куда-нибудь?

— А то как же? Не недорослем же быть!

— Не по форме?

— Как это не по форме?

— Так, говорю: не по форме?.. Непременно надо?

Николай остановился и смотрел во все глаза на брата.

— Ты что, Коля, удивляешься так? — тихо спросил Вася.

— Да ты, Вася, чудак… Не сердись, голубчик, а ты чудак какой-то стал… Ведь надо же кончить курс!

— А ты почем знаешь, что надо?.. Как для кого!

Старший брат совсем был изумлен.

— Я думаю, для всякого.

— Это ты про диплом? Так, может быть, мне его не надо… А учиться и так можно, без диплома… Диплом этот для того, кто хочет потом людей морочить… Стара штука!

— Как людей морочить?

— Очень просто, как людей морочат… Мало ли морочат… А я не хочу…

— Ты какими-то загадками, Вася, говоришь… С папой говорил?

— Нет еще. Придет время — скажу!

— Это уж не Лаврентьев ли тебя первобытности учит?

— Ты, Коля, Лаврентьева не знаешь, так зачем ты смеешься? Лаврентьев — чудеснейший человек… Ты посмотри, как мужики его уважают… Он, брат, хоть и без диплома, а по совести живет… человека не теснит… Да ты, Коля, не сердись, пожалуйста… когда-нибудь, может, поговорим, а теперь не расспрашивай.

Он замолчал. Потом, как бы спохватившись, продолжал:

— А ты с Лаврентьевым познакомься. Сам увидишь. Он тоже желает с тобой познакомиться. Статья твоя ему понравилась… Он тебе может много сведений сообщить… Он жизнь-то крестьянскую знает…

Это известие произвело на Николая приятное впечатление. Ему было лестно, что статья понравилась Лаврентьеву.

— А тебе понравилась?

— Понравилась и мне… только… ну, да не теперь… Я на нее заметку написал, — прибавил Вася конфузливо. — После покажу… Так написал… для себя…

— Я познакомлюсь с Лаврентьевым. Сведи меня к нему.

— Отлично! — обрадовался Вася. — Ты увидишь, какой Лаврентьев.

— Ты, кажется, влюблен в него?

— Люблю… да его все любят. Один Кузька не любит. Собирается его извести. Только шалишь, брат!

— Какой Кузька?

— А живодер здешний… Кривошейнов.

Николай продолжал свой туалет. Вася внимательно оглядывал брата и заметил:

— Франт-то ты какой, Коля!

Старший брат вдруг вспыхнул.

— А по-твоему, надо неряхой быть?

— Да я так… Ты не сердись, брат.

— Я и не сержусь…

— То-то, а я было подумал…

Николай протянул руку.

— Ах, Васюк, Васюк, голубчик, кроткая ты душа! Не сердись и ты на меня… Ведь я расспрашивал тебя, как брат… не желая оскорбить…

— Что ты, что ты, Коля! Да разве я обиделся? За что? — повторял он, крепко пожимая брату руку. — Я после тебе все расскажу, на каком основании я никуда не хочу… Ты умный, ты должен понять… Всякий по-своему… Вот если б я умел писать, как ты, то знаешь, что бы я сделал?

— Что бы ты сделал?

— Остался бы здесь да подробно и описал, как мужик живет, а то ведь в газетах все врут… Ах, если бы ты видел только, Коля, что здесь Кузька делает! И нет ему предела! — прошептал задумчиво Вася.

— Это всем хорошо известно, Вася.

— Нет, не говори. А, впрочем, тем хуже… Всем известно, и все смотрят!

«Странный брат какой!» — промелькнуло в голове у Николая.

Братья несколько времени молчали.

— Послушай, Вася, скоро Леночкина свадьба?

— Елены Ивановны? — поправил Вася.

При этом бледное лицо его вспыхнуло ярким румянцем.

— Ну да…

— Осенью, кажется… А что?

— Так спросил. Тоже старые приятели. А отец ее?

— Обыкновенно что: исправник, как и был! Еще папа его немного в страхе держит, а то…

— А Смирновых видел?

— Видел… Такая сорока, так и стрекочет, а барышни все об адвокатах да о литераторах… Слышал, как они маме в уши визжали! Ты хочешь с ними знакомиться?

— А по-твоему не стоит?

— Не стоит. Болтуньи! Все эдак больше о возвышенности, а землю по десяти рублей сдают… Шельмы!

— Ты, однако, брат, сильно. Говорят, Смирнова умная женщина.

— Да кому от ума-то ее прок? — добродушно возразил Вася. — Вот и Бежецкий твой умный, а сам же ты говорил, на что пошел его ум… на мамону!

— Философ ты, как погляжу. Стоик! — заметил Николай, надевая жакетку.

Он был совсем готов. Свежий, красивый, в хорошо сшитом костюме, он глядел таким молодцом, что Вася, любуясь братом, воскликнул:

— И какой же ты, Коля, красавец!

Брат улыбнулся своей привлекательной улыбкой.

— Вещи твои убрать?

— Авдотья уберет.

— Все равно… Теперь мне нечего делать… я уберу.

— Ну, давай вместе.

Они принялись выкладывать платье, белье и книги из большого чемодана. Вася внимательно разглядывал книги и две из них отложил.

— Можно почитать?